Вирт - Страница 44

К оглавлению

– Карли очень расстроена, – прошептал Динго.

– Она просто собака.

О, черт! Это надо же было такое сморозить!

– Я прощаю тебя за столь явную невоспитанность.

– Битл сказал, что ты, может быть, кое-что знаешь про Брид и Существо. Например, где они.

– Почему я должен что-то знать?

– Я просто повторяю, что сказал Битл. Так ты что-нибудь знаешь?

– Я знаю, хорошая музыка или плохая. Когда я слышу хорошую, я говорю: это хорошая. Что, по твоему мнению, я знаю? Я, мать твою, поп-звезда. И если ты не возражаешь, у меня сегодня ночная репетиция. Меня уже ждут.

– Я не знаю, кому верить.

– Я думаю, тебе не мешало бы научиться хорошим манерам, когда говоришь с Псом-звездой. Который, кстати, только что спас жизнь твоему другу. Никчемную жизнь, я бы добавил.

– Ты бы лучше не лгал мне, Динго.

– О! Заебись. Это круто, – он одарил меня своей знаменитой улыбкой, той, при которой все зубы наружу.

Срань господня!

– Ты еще передо мной выдрючиваешься. Да я тебя скушаю – не подавлюсь, мой мальчик.

Я открыл дверь в спальню Твинкль. Тристан сидел на кровати. У него на руках лежала Сьюз, его единственная любовь.

Их волосы были подобны попутному потоку.

Они были спутаны.

Спутаны в запекшейся крови.

Тристан взглянул на меня. Его глаза были как пара мокрых алмазов.

– Поможешь мне? – сказал он.

– Что происходит? – спросил я.

– Сьюз, – сказал он, и больше – ни слова.

Кого-то зацепила шальная пуля.

– Сьюз ранена? – уточнил я.

– Да, – сказал он. Так просто, так удручающе и жестоко.

– Тяжело?

Тристан не ответил. Вместо ответа он вытянул руку, предлагая мне ножницы.

– Я хочу, чтобы ты это сделал, – сказал он.

Я взглянул на бездыханное тело Сьюз у него на коленях. Я хотел, чтобы мой голос звучал просто, но рот словно был обожжен, и слова выходили как дым.

– Тристан... неужели ты... это правда?

Я не знал, что сказать.

– Просто обрежешь их, пожалуйста, а?! – его глаза горели свирепым огнем. – Не заставляй меня ждать.

– Я не думаю, что смогу, Трист.

– Никто, кроме тебя, не может.

Глаза Тристана...

И я взял ножницы. Руки у меня дрожали.

Есть только две части тела, которые не чувствуют боли. Одна – волосы, другая – ногти. Обе сделаны из кератина, волокнистого серосодержащего протеина. Он присутствует на открытой поверхности кожи, в волосах, ногтях, перьях, копытах и т.д. Кератин. От греческого keras, что значит «рог» – то, что можно отрезать без слез.

Но вот что я вам скажу.

Это неправда.

Потому что я видел слезы во время стрижки.

Карли проскользнула в приоткрытую дверь.

Я держал в пальцах веревку густых волос. Веревку, которая связывала Тристана и Сьюз, так что уже невозможно было разобрать, где чьи волосы. Эти волосы были живыми. Наномикробы молили о пощаде. Я клянусь, так оно и было. Я слышал их вопли у себя в мозгу. Я так думаю, дорогие друзья, вы никогда не испытывали ничего подобного?

Я щелкал ножницами, кромсая дреды. Это требовало некоторых усилий, так что я даже был горд, что у меня получается. И времени это заняло достаточно. Потому что волосы были густыми, и в них было полно всякого хлама: использованные спички, драгоценности, заколки, собачья шерсть. И это только за три недели с последней промывки. Я прикарманил одну из заколок. Почему? Так велел голос. Какой голос? Тот, который никогда не умолкает.

Эти волосы-дреды были такими густыми, что стрижка проходила примерно так, как если бы я прогрызался сквозь ночь.

Наверное, мне придется все срезать, под ежик.

И вот, наконец, я их разъединил – Тристана и Сьюз. Карли, робосука, лизала лицо мертвой Сьюз, пытаясь ее разбудить.

Но ее ничто уже не разбудит.

Мои первые слова

Я вернулся из Наслажденьевилла в два или, может быть, в три часа дня. Я посидел у постели больного, моего лучшего или худшего друга – как посмотреть. Я состриг волосы двум хорошим людям. Разрезал двух людей напополам. Ну, в общем, самый обычный день. Теперь я устал, мне хотелось спать – только спать, – хотя я понимал, что нам надо сматываться отсюда, причем, как можно скорее, потому что у копов есть твой номер, Скриббл, и, вероятно, ты числишься в их списке смертников. В списке Мердок.

Но знаешь что, Мердок? Я в твоем списке, а ты – в моем.

В общем, столько всего навалилось, и я, не раздумывая, завалился, полностью одетый, на диван. Глаза закрывались, отяжелевшие от этого мира. А я думал о том, как началась эта история: Мэнди вывалилась из круглосуточного «Вирта на любой вкус», таща на хвосте псов и копов.

Боже! Я уже проигрывал все обратно.

Я внезапно поднялся и свистнул Карли, которая играла с Твинкль.

– Подгони мне немного бумаги, ребенок, – сказал я, пока рылся в карманах в поисках ручки. Достал целую гору какого-то хлама, оставшегося от трипа, и разложил все это на столе. Открытка на День Рождения, перо Ленточного червя, которое дал мне Битл. Карта с дураком. Положил на стол и ее тоже. И долго и пристально вглядывался в эту коллекцию.

Мое сознание было как незнакомец.

Твинкль положила передо мной старую школьную тетрадь и потянулась к поздравительной открытке.

– Ах! Скрибб! Ты получил открытку на день рождения! От кого? Давай-ка посмотрим...

Я отвесил ей тяжелую оплеуху.

Черт...

Она отшатнулась, держась за щеку, ее глаза заблестели от слез.

О Боже... нельзя было этого делать... что же со мной происходит...

– Мистер Скриббл... – голос Твинкль.

Изо всех сил стараясь не думать о том, что я только что сделал, я взял ручку, раскрыл тетрадь и нацарапал несколько слов – первое, что я написал за последние несколько недель. И, помнится, я тогда подумал, что если когда-нибудь выберусь из всего этого с душой в теле, а не холодным трупом, тогда я обязательно расскажу всю эту историю, и вот как она будет начинаться: